О ХРИСТИАНСКОМ ОТНОШЕНИИ К СОБАКЕ
Начнем с истории: каково было отношение к
«четвероногому другу» в античную эпоху?
Греки собак любили и окружали заботой. Достаточно почитать
Гомера. Римляне одевали на боевых собак даже броню.
Но вот у народов, чтивших Библию как священную Книгу, отношение
было прямо противоположным. В Ветхом Завете из тридцати упоминаний
собаки, лишь в двух случаях оно не имеет негативного смысла.
Ненависть древних иудеев к своим неприятелям-египтянам и римлянам,
разводившим и почитавшим собак и применявшим их в бою, была
перенесена, вероятно, и на животных. По закону Моисея, эти животные
считались нечистыми. Для еврея сравнить кого-либо с псом – верх
оскорбления. Даже деньги, вырученные от продажи собаки, равнозначно
плате блудницы, нельзя было вносить в Скинию – «в дом Господа
Бога твоего ни по какому обету, ибо то и другое есть мерзость пред
Господом Богом твоим» (Втор. 23: 18). Но коль собаку продавали,
значит, при себе ее все-таки держали.
Скотоводу овчарка совершенно необходима, иначе стадо не уберечь.
А у древних евреев скотоводческий труд – фактически основной. И, тем
не менее, это не влияло на их отношение к четвероногим
«караульщикам»: «ныне смеются надо мной младшие меня летами, те,
которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих»
(Иов 30: 1). Но в качестве домашних животных собаки, согласно
Библии, появляются поздно, причем с той же охранной функцией: когда
Товия начинал держать путь к Рагуилу, его сопровождал Ангел «и
собака юноши с ними» (Тов.5: 17). Знаменательно звучит
восклицание Авенира: «разве я - собачья голова?» (II Царств.
3: 8). Смысл его почти идентичен афоризму Соломона: «псу живому
лучше, нежели мертвому льву» (Еккл. 9: 14). Тут настолько
сказано ясно, что всякие комментарии излишни.
Ко времени земной жизни Иисуса Христа четвероногих сторожей
нередко стали держать при домах, о чем свидетельствует ответ
хананеянки на отказ ей Спасителя в помощи: «Господи! Но и псы
едят крохи, которые падают со стола господ их» (Мф. 15: 27). И в
христианстве собака не становится львом. Апостол Павел
предупреждает: «Берегитесь псов!» (Филипп. 3: 2), имея в виду
лжеучителей. Ап. Петр выражается еще крепче, когда обличает
грешников старой пословицей: «пес возвращается на свою
блевотину» (II Петр. 2: 22).
Христиане первой половины V века считали, что предводитель гуннов
Аттила родился в результате «преступной связи девушки с собакой»[1] – настолько он был ненавидим.
Назиданием на все времена звучат слова Спасителя: «Не давайте
святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они
не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас»
(Мф.7: 6). Речь здесь, конечно, о людях: о невозможности проповеди
Евангелия перед гордыми, нераскаянными, ожесточенными, ибо такая
проповедь была бы искушением Господа Бога нашего.
В словах Спасителя заключено также понятие об иерархии человека и
животных. Эту мысль он проводит неоднократно, а при исцелении
сухорукого фарисеям говорит прямо: «кто из вас, имея одну овцу,
если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько
же лучше человек овцы!» (Мф. 12: 11, 12). Говорит и ученикам:
«сколько же вы лучше птиц?» (Лк. 12: 24).
Поэтому, когда речь заходит об уничижительном отношении к
собакам, то воспринимать его за злое – напрасно. Было бы нелепо,
если б всеблагой Творец ненавидел свое ничем не провинившееся
создание. Библия указывает нам исключительно на иерархию, нарушение
которой и «есть мерзость перед Господом Богом твоим». Человек
психически и духовно здоровый, естественно, любит создания,
сотворенные Богом. Поэтому смерть домашних животных вызывает у людей
печаль. Однако она бывает подчас явно чрезмерной. В таких случаях
есть основание задуматься о правильности нашей духовной жизни.
Господь заповедал нам прежде всего любить своего Небесного Родителя:
«возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею
твоею и всем разумением твоим» (Мф.22:37). С этой заповедью
тесно связана вторая «подобная ей: возлюби ближнего твоего, как
самого себя» (22:39). Если человек научится это соблюдать, то
любовь к животным в его душе займет свое иерархически подобающее
место.
Вопрос классификации на «чистых и нечистых» животных в
Православии пересмотрен. Св. Патриарх Фотий писал: «Многое по
природе очень хорошо, но для пользующихся становится большим злом,
не из-за собственной природы, но из-за порочности пользующихся…
Чистое стало отделяться от нечистого не с начала мироздания, но
получило это различие из-за некоторых обстоятельств. Ибо поскольку
египтяне, у которых израильское племя было в услужении, многим
животным воздавали божеские почести и дурно пользовались ими,
которые были весьма хороши, Моисей, чтобы и народ израильский не был
увлечен к этому скверному употреблению и не приписал бессловесным
божеское почитание, в законодательстве справедливо назвал их
нечистыми — не потому, что нечистота была присуща им от создания, ни
в коем случае, или нечистое было в их природе, но поскольку
египетское племя пользовалось ими не чисто, но весьма скверно и
нечестиво. А если что-то из обожествляемого египтянами Моисей отнес
к чину чистых, как быка и козла, то этим он не сделал ничего
несогласного с настоящим рассуждением или с собственными целями.
Назвав что-то из боготворимого ими мерзостью, а другое предав
закланию, и кровопролитию, и убийству, он равным образом оградил
израильтян от служения им и возникающего отсюда вреда — ведь ни
мерзкое, ни забиваемое и подлежащее закланию не могло считаться
богом у тех, кто так к нему относился».[2]
Библейское понимание иерархического места собаки было свойственно
и нашим предкам. А ведь обилие лесов на Руси, казалось бы, повышало
роль четвероногого помощника куда значительней, нежели в древней
Палестине. Если там «собачье дело» ограничивалось пастушьей и
караульно-сторожевой функциями, то на русской земле, помимо охраны,
оно включало в себя любительскую и промысловую охоту (домашних
животных избегали резать в пищу, потребляли преимущественно дичь), а
на Крайнем Севере к охоте прибавлялось тягло. И все-таки даже
холодный климат бессилен был разжалобить русича-христианина: в самые
лютые морозы собака не смела ступить дальше сеней; поселение ее в
жилом помещении – примета размытого религиозного сознания, плодом
которого является выведение декоративных пород собак.
Сегодня можно слышать: «Живя в городе, мы не можем держать свою
собаку где-то вне квартиры, хотя в деревнях обычно их, как и раньше,
держат в конуре во дворе. Вот, видимо, из таких чисто практических и
традиционных соображений и появилось мнение, что собаку нельзя
держать в доме. Нет и не может быть запретов на это».
Запретов нет на многое в нашей жизни, чего всякий порядочный
человек себе не позволит, но с «перестройки» стали твердить: «Что не
запрещено, то разрешено». Вот так, разрешая что не запрещено, мы уже
третий раз после Гражданской войны затопили Россию волной детской
беспризорности. Если есть необходимость держать собаку в городской
квартире, то разумно же отвести ей место в прихожей, однако она
почему-то лежит на диване или ласкается к хозяевам прямо в постели.
Сколько раз приходилось слышать признания, что собака стала еще
одним «членом семьи». Нет, расхожую поговорку «собака – друг
человека» христианину следует понимать не буквально, а условно,
помня о Библейских ценностях. Животные ведь не имеют образа Божия.
Из земных творений только человек создан по образу Божию. Одним из
свойств этого образа является бессмертие души. Но души у животных
смертны, как учил Палама. Да и св. Василий Великий предупреждал:
«Убегай бредней угрюмых философов, которые не стыдятся почитать свою
душу и душу пса однородными между собою».[3] Всю пошлость очеловечивания
четвероногого «друга» ярко показал М. А. Булгаков в некогда
запрещенной повести «Собачье сердце».
Вполне возможно, что вошедшее в русский язык слово «собака»,
употребляющееся как ругательство, имеет татарское происхождение, но
не это объясняет его уничижительный оттенок, как думают некоторые.
Татарского происхождения и «халат», и «сарай», и «башмак», и еще
много других бытовых слов, однако никто ведь их не употребляет с
уничижительным оттенком. А вот матерная брань это «песья брань»,
язык псов, их речевое поведение. В качестве бранного, в славянских
языках существует выражение «песья вера», относящееся к
иноверцам.
Внимание к животным, забота о них не должны отвлекать
нравственное сознание от внимания непосредственно к самому человеку.
Иногда кто-нибудь из нас раздражается на людей, наносит им
оскорбления, а свою собаку всегда ласкает. Это говорит лишь о
бесспорной ущербности духовно-нравственной жизни. «Вникни,
возлюбленный, в умную сущность души; и вникни не слегка. Бессмертная
душа есть драгоценный некий сосуд. Смотри, как велики небо и земля,
и не о них благоволил Бог, а только о тебе. Воззри на свое
достоинство и благородство, потому что не Ангелов послал, но сам
Господь пришел ходатаем за тебя, чтобы воззвать погибшего,
изъязвленного, возвратить тебе первоначальный образ чистого
Адама».[4]
Когда снова сказывалось на Руси язычество, тогда заявлял о себе и
«народный оккультизм». Так на Святки девушки загадывали: «Гавкни,
гавкни, собаченька, где мой суженый!». А сколько самых невероятных
примет связывали люди со своими дворовыми сторожами, начиная от их
воя и кончая походкой! Та же матерщина широко была представлена в
разного рода обрядах явно языческого происхождения – свадебных,
земледельческих, т.е. в обрядах, связанных с плодородием. Мат
являлся необходимым компонентом данных обрядов и носил, безусловно,
ритуальный характер.
Поучителен случай со старцем Паисием Святогорцем. Однажды его
спросили:
– Отец, помешают ли радости этой жизни и привязанность к ним
нашей души тому, чтобы преуспевать по-христиански?
– Нет, если сумеешь иерархически правильно относиться к вещам.
Например, детей своих будешь любить как детей, жену свою как жену,
родителей своих как родителей, друзей своих как друзей, святых – как
святых, Ангелов – как Ангелов, Бога – как Бога. Нужно каждому
воздавать честь и уважение, которые ему надлежат, – ответил
старец.[5]
Сегодня раздаются голоса: «“дискриминация” собак православными
христианами не имеет под собой основания».[6] Правильно, «дискриминация» – не имеет,
но иерархическое сознание должно православных христиан не покидать.
Иначе надо примириться с такими случаями, подобными тому, что
произошел в Великобритании, когда в роли подружки невесты на свадьбе
выступила собака.[7] Как соглашаться с присвоением собакам
человеческих имен, а людям – собачьих кличек? Писать о чем уже стало
банальностью, но все же необходимо напомнить, что подобное есть ни
что иное, как святотатство. Имена ведь берутся из святцев. А это –
поругание Христа в человеке и оскорбление Царя Небесного на
Престоле, плевок в святых – друзей Сына Человеческого. Чем тогда
надеемся на Суде оправдаться?
Здесь поневоле хочется привести крылатую фразу М. Скотта:
«Не смотрите на своих собак как на людей, иначе они
станут смотреть на вас как на собак».
Несмотря на символику, иерархическое сознание и поставило под
запрет изображения св. мученика Христофора с собачьей головой. С
«песьеголовостью» у славян-язычников, например, по данным письменных
источников, связаны религиозно-магические комплексы – поедание
женских грудей, кормление щенков женщинами, ритуальное убийство
младенцев.
Хотя в раннехристианские времена собака была символом верности
церковным вероучениям и бдительности по отношению к ересям
(изображения собаки часты у подножия могильных памятников, на что
обращал внимание А. С. Уваров, считавший данные изображения символом
самого христианина[8]).
Тем не менее, то, что было позволительно на заре христианства, не
дает разрешения на его применение сегодня.
Мы должны уяснить одну простую истину: без иерархически верного
понимания мира нет спасения человеку.
И отношение к собаке – одно из звеньев этого понимания.
[1] Жельвис В.И. Человек и собака
(Восприятие собаки в разных этнокультурных традициях) // Советская
этнография. 1984. № 3. С. 136.
[2] Цит. по: Моисеев Дмитрий,
свящ. Мешает ли собака благодати? // Библиотека форума “Православная
беседа”.
[3] Василий Великий, св. Беседы
на Шестоднев Беседа 8. О птицах.
[4] Макарий Великий, преп.
Духовные беседы. Беседа 26.1.
[5] Паисий Святогорец, старец. О
семье христианской. М.: Благовест, 2001. С. 57.
[6] Моисеев Дмитрий, свящ. Мешает
ли собака благодати? // Библиотека форума “Православная
беседа”.
[7] Как сообщалось в прессе,
«изначально священник категорически отверг такое предложение, но
потом после продолжительных уговоров все же согласился. Невеста Соня
Уайлд говорит, что священник выглядел довольно забавно, когда она
впервые обратилась к нему с этой необычной просьбой. Он сказал, что
это первый подобный случай за 26 лет, в течение которых он соединяет
людей узами брака». Добавим, что собака по кличке Люси
присутствовала на церемонии в красивом платье. О том, кто был другом
жениха, газеты промолчали. - http://www.rusk.ru/newsdata.php?idar=715450
[8] Уваров А.С. Христианская
символика. Символика древнехристианского периода. М., 1908. Репринт:
М.: Православный Свято-Тихоновский Институт, 2001. С.
187.
12 / 09 /
05
